Аргентинские равнины. География аргентины Рельеф аргентины кратко

Название «Аргентина» часто переводится как «серебро», поэтому её часто называют Страной серебряных гор. Столицей Аргентины является город Буэнос-Айрес, другие крупные населенные пункты: Кордова, Ла-Плата, Сальта, Росарио. Население страны составляет 44 миллиона жителей. Официальный язык - испанский.

Аргентина является республикой. Административно территория разделяется на 22 провинции, национальную территорию Огненная Земля и столичный округ. Главой государства является президент, который избирается раз в 6 лет. Высшие органы власти представлены двухпалатным парламентом и кабинетом министров.

Аргентина: географическое положение

Государство находится в Южной Америке. Точнее географическое положение Аргентины определяется так: юго-восточная часть материка Южная Америка. Кроме материковой части, в состав страны входит множество небольших островов и восточная часть Земля. На юге и западе она граничит с Чили, на севере - с Боливией, на северо-востоке с Парагваем и Бразилией. Восточным соседом страны является Уругвай. Атлантический океан омывает её с восточной стороны, субантарктические воды - с юга.

Площадь Аргентины составляет 2780 тысяч кв. км. Из всех стран материка по размерам её превосходит только Бразилия. Территория страны сильно вытянута с севера на юг, берега расчленены не сильно. В юго-восточной части в берег почти на 300 километров врезается эстуарий Ла-Плата, образованный и Парана.

Положение Аргентины в историко-географических регионах аналогично Чили, Уругваю и Фолклендским островам (спорная территория между Аргентиной и Великобританией).

Природные особенности

Географическое положение Аргентины и большая протяженность обусловили разнообразный рельеф и климатические условия страны. Согласно им, территорию Аргентины можно разделить на четыре природных региона.

В первом регионе находятся крупные горные массивы - Анды. Они расположены вдоль западной границы страны. Горные хребты на юге, покрытые снегами и льдами, достигают в высоту около 4 тысяч метров. В этом регионе находится и крупный озерный район, продолжающийся на территории Чили. В северо-западной части андские хребты гораздо выше. Осадков мало, поэтому здесь находятся высокогорные степи и пустыни.

Регион Северные равнины расположен между Андами и и Парагвай. Это с обильными осадками. В этой области находится много рек, которые часто разливаются, затапливая берега (особенно в равнине Чако). Равнины в основном используются для пастбищ.

Третий регион - Пампа - равнинно-холмистый. Его рельеф сложен из рыхлых осадочных отложений. На востоке расположено несколько невысоких холмов. В южной части высота равнин снижается, здесь расположено много болот. Огромную часть Пампы занимают лёссы. На западной границе области расположены песчаные дюны.

Патагония находится в южной части Аргентины, между Андами и Атлантическим океаном. Для этой природной области характерны частые ветра и сухой климат. На западной границе расположена цепь глубоких впадин (горные депрессии), морской берег обрывистый. С запада на восток плато Патагония изрезано каньонами.

Экономика

Аргентины весьма выгодное. Большая часть границ являются сухопутными - примерно три четверти. С севера на юг Аргентина протянулась на 3,7 тыс. км, а с востока на запад - на 1,4 тыс. км. Линия берега имеет протяженность 2,5 тыс. км, что способствует развитию торговых связей.

В целом географическое положение Аргентины создает благоприятные условия для установления внешних контактов и экономического подъема страны. Однако существует ряд причин, препятствующих бурному развитию. Первая причина - это значительная удаленность от выгодных в торговом отношении стран, например, от Северной Америки, Европы и Юго-Восточной Азии. Вторая - схожесть в специализации производимых товаров с соседними странами.

Среди стран Латинской Америки Аргентина является одной из самых мощных. Основное место в экономике страны занимает сфера услуг (57,2 %). Индустриальный сектор также хорошо развит. Преобладающей отраслью является тяжелая промышленность: черная и цветная металлургия, машиностроение, урановая, деревообрабатывающая, нефтеперерабатывающая промышленность. В стране находятся одни из самых больших в мире залежей урана.

Сельское хозяйство составляет только 9,9 % государственной экономики, выращиваются кукуруза, пшеница, фрукты, табачные культуры. В сфере животноводства развивается мясное скотоводство и мясо-шерстяное овцеводство. Сельскохозяйственные продукты, которые производит Аргентина, обеспечивают собственные потребности страны, а также экспортируются за её пределы.

Заключение

Южноамериканская страна, благодаря своей вытянутости с севера на юг, расположена сразу в нескольких природных и климатических зонах. Её территория разделена на четыре природных области: Анды, Северные равнины, Пампа и Патагония. Плодородные равнины Пампы и области Северных равнин способствуют развитию сельского хозяйства в стране. Большая морская граница создает условия для внешнеторговых связей. Основными экономическими направлениями Аргентины является промышленность и сфера услуг.

Природа Аргентины обладает большим разнообразием от высокогорных Анд до обширных равнин, от субтропических лесов до ледников. Разнообразие, которым обладает природа этого государства, обусловлено большой территорией и разнообразным рельефом. Здешние пейзажи, флора и фауна привлекает туристов со всего мира. Аргентинская республика расположена на юго-западе Латинской Америки. На востоке страна омывается водами Атлантического океана. На юге находится остров Огненная Земля. Аргентине принадлежит восточная часть острова. Остров также омывается водами Атлантическим океана (Чилийская часть острова омывается Тихим океаном) а также проливом Дрейка на юге и Многоплановым проливом на севере. Крупнейшая река протекающая в стране - река Парана. Она занимает второе место по протяжности после Амазонки во всей Южной Америке. Река впадает в залив Атлантического океана Ла-Плата. Среди других больших рек: Уругвай, Рио-Негро, Рио-Колорадо. В Аргентине есть такие природные зоны как савана, степь, пустыня, субтропические леса. На севере находится природная зона саван под названием Гран-Чако, в центральной части расположена природная зона степи под названием Пампа, на юге расположена Патагония обширный край степных и пустынных земель. Самое известное чудо природы государства водопад Игуасу это чудо природы находится на границе с Бразилией.

Рельеф Аргентины

На западе вдоль границы между Аргентиной и Чили простираются горы Анды. Анды здесь наиболее высокие. В Аргентине находится самая высокая гора не только Южной Америки а и всего Западного полушария земли. Это гора Аконкагуа ее высота достигает шесть тысяч девятьсот шестьдесят два метра. В восточной части страны находятся равнинные земли Пампы и Гран-Чако и равнинные земли южной части аргентинского побережья Атлантического океана.

Климат Аргентины

Климат значительно отличается в зависимости от региона, так как страна простирается на много километров с севера на юг. В самой северной части климат тропический, в центральной части преобладает субтропический климат а на юге умеренный. Теплый период длится с Декабря по Февраль, а холодный период с Июня по Август. На севере в теплый период температура составляет около 30 градусов тепла, в центральной части в пределах 25 °C, а на юге около 15 °C выше нуля. В холодный период года на севере температура держится в пределах 20 °C, в центральной части составляет около 12 °C, а на юге около нуля градусов или ниже нуля.

Флора и фауна Аргентины

Природа Аргентины имеет большое разнообразие животного и растительного мира. Флора и фауна Аргентины в значительной степени отличается в зависимости от региона страны. В северной и в северо-восточной части есть субтропические леса. На юге и в центре мало деревьев, преобладает степная растительность. Из животных есть: броненосцы, пампасские кошки, ламы, муравьеды, пумы, черепахи, шиншиллы. Из птиц есть: фламинго, попугаи, колибри, страусы.

Рельеф. В рельефе Аргентины чётко выде­ляются: равнины и низменности на Северо-востоке, Патагонское плоскогорье на юге, горные цепи Анд на западе. и разделённые впадинами массивы Пампинских сьерр и Прекордильер в центре, к Востоку от Анд. Крайний северо-восток Аргентины занимают равнины Гран-Чако - низменные (высота 25-60 метров) и заболоченные на Востоке и полого повышающиеся до 400-500 метров к предго­рьям Анд на западе. К Юго-востоку от Чако лежит Междуречье (реки Парана- Уругвай). На Северо-Востоке в него внедряется край Бразильского плоскогорья (высота до 468 м), глубоко расчленён­ный долинами мелких водотоков. Далее к Юго-западу располагается пло­ская низменность с обилием посто­янных или временных болот и озёр, южная часть занимает всхолмлённая лёссовая равнина.

На правобережье Параны прости­рается Пампа. На Востоке она низменная (Низкая Пампа, высота от 16-20 до 250 м); лишь на Юге резко выделя­ются сьерры Буэнос-Айреса - Сьерра-дель-Тандиль (высота до 500 м) и Сьерра-де-ла-Вентана (до 1243 м). Западная, Высокая Пампа (высота 250-600 м) местами покрыта дю­нами и барханами, а на Юго-Западе - древними водноледниковыми отло­жениями. Равнины Пампы вклини­ваются на Севере между вытянутыми, преимущественно меридионально, плосковершинными хребтами Пампинских сьерр и Прекордильер высотой от 2 до 6 тыс. м (г. Бельграно в Сьерра-де-Фаматина, 6250 м). Они разделены глубокими обширными котловина­ми (больсоны) или продольными впадинами (вальес).

Весь юг занимает Патагонское плоскогорье, представленное пло­скими столовыми поверхностями - месетами высота на 3ападе до 2000 м, усту­пами спускающимися на Востоке, к побе­режью Атлантического океана На юге вблизи Магелланова пролива, и на Востоке Огнен­ной Земли плоскогорье переходит в низменную аккумулятивную рав­нину. На Западе страны высятся хребты Анд. На крайнем Северо-Западе в её пределы вхо­дит юго-восточная часть Центральноандийского нагорья, состоящего из высокого (около 4000 м) плоскогорья Пуны с обширными солончаковыми впадинами и грядами хребтов высотой до 5-6 тысяч метров. С запада Пуна обрамлена конусами действующих (Льюльяй-льяко, 6723 м, Антофалья, 6100 м, и др.) и потухших вулканов Западной Кордильеры и её отрогов, с Востока - Передовой Кордильерой Анд высотой до 6720 м (г. Эль-Либертадор). С востока к нагорью примыкают средневы­сотные (до 2500 м), глубоко расчле­нённые речными долинами Субан­дийские цепи. К Югу от 27-28° ю. ш. нагорье выклинивается, и Анды продолжаются Передовой Кордильерой, к которой от 31° ю. ш. с 3апада причленяется Главная (водораздельная) Кордильера. Вплоть до 35° ю. ш. именно на этом отрез­ке Анды достигают наибольшей высоты, многие вершины превосхо­дят 6 тыс. м (высшая точка Западного по­лушария - г. Аконкагуа, 6960 м), а перевалы - 3500 м (Ла-Кумбре, 3832 м). Южнее 35° ю. ш. остаётся лишь Главная Кордильера и отдельные массивы на востоке. Вновь невысокие (до 1000 м) цепи Анд появляются лишь на Юге о. Огненная Земля.

Климат. Территория Аргентины расположена в трех климатических поясах Южного полушария: тропическом, субтропическом и умеренном. Климат Аргентины обусловлен положени­ем страны в трёх географических поясах, наличием на Западе горного барьера Анд, а на Востоке -Атлантического океана. В тропическом и субтропическом поясах влага поступает в основном с Атлантического океана, в связи, с чем количество осадков на Севере и в центре Аргентины убывает с Востока на Запад. В тропическом поясе, на крайнем Северо-востоке постоянно влажный и жаркий кли­мат, в Гран-Чако - жаркий летне-влажный, в Пуне - континенталь­ный высокогорно-пустынный. В субтропиках, в Восточной Пампе и Между­речье - равномерно влажный тёплый климат, в Западной Пампе и обла­сти Пампинских сьерр и Прекордильер - засушливый, с жарким летом и прохладной зимой. Патагония, ле­жащая в «барьерной тени» гор, имеет прохладный полупустынный климат и лишь на Огненной Земле климат становится умеренным океаническим. Средние температуры января на равнинах Аргентины от 28° С (максимум 46°С) в Гран-Чако («полюс жары» Юж. Америки), 20° С, 24°С в Пампе до 10°С на Огненной Земле; июля соответственно от 18° С, 8° С, 12° С (изотерма июля 10°С проходит через Буэнос-Айрес) до 1°С, но на месетах Патагонии возможны моро­зы до - 33 °С, а южные ветры памперо вызывают заморозки даже на севере Аргентины (абсолютный минимум в Гран-Ча­ко - 10°С, в Пампе - 13 °С). Го­довая сумма осадков на Северо-востоке стра­ны до 1600 мм, в Гран-Чако умень­шается с 1400 до 400 мм (с Северо-востока на Юго-запад), на Востоке Пампы около 1000 мм, на Западе 400-600 мм, в Патагонии 100-300 мм. Пуне менее 100 мм; на восточных склонах Южных Анд свыше 2000 мм (максимум в Аргентине - около 5000 мм). Снежный покров устойчив только в Андах, но снегопады наблюдаются вплоть до 30° ю. ш. В соответствии с климатом снеговая линия в Пуне поднимается до 6000 м, к 33-34° ю. ш. она спускается до 4200 м, к 41 ° ю. ш. - до 2700 м, к югу от 32° ю. ш. - сетчатое оледенение.

Внутренние воды. Почти все реки страны принадлежат бассейну Атлантического океана или областям внутреннего стока; лишь в Патагонских Андах между 41°30" и 44° ю.ш. и от 4б° до 49° ю.ш. сток андийских рек и озёр направ­ляется в Тихий океан. Речная сеть наиболее развита на влажном и низменном Северо-востоке, где протекают глав­ные полноводные и судоходные реки Аргентины - Парана, низовья рек Парагвай и Уругвай. К западу от 61° з. д. более засушливые равнины и котло­вины Северо-запада страны лишены стока в океан, за исключением транзит­ных рек Гран-Чако - Пилькомайо, Рио-Бермехо и Рио-Саладо и мел­ких рек Низкой Пампы. Также «транзитны» начинающиеся в Андах реки Патагонии (Рио-Колорадо, Рио-Негро, Чубут, Рио-Десеадо и др.); на междуречьях поверхностный сток практически отсутствует. Обла­стью скудного внутреннего стока является и Пуна. Главная река страны - Парана, спускаясь с Бразильского плоского­рья в глубоком ущелье, у г. Посадас выходит на низменность, течёт да­лее в широкой (20-50 км) заболо­ченной долине и становится судоход­ной вплоть до устья. У г. Корриентес Парана принимает свой основной при­ток - р. Парагвай, в который выше впадают Пилькомайо, Рио-Бермехо и другие более мелкие реки. У г. Санта-Фе в Парану вливается Рио-Саладо, в залив - эстуарий Параны - Ла-Плата - р. Уругвай. У всех этих рек (кроме Парагвая, у которого паводок задерживается болотами Пантанала до июня) резко выражен летний подъём уровня. Сама Парана в Аргентине полноводна в течение всего года, но максимальный расход (в феврале-марте) превышает минимальный (в авгу­сте-сентябре) в 7,5 раза.

Наиболее крупной речной систе­мой области внутреннего стока яв­ляется система Рио-Бермехо - Де-сагуадеро - Рио-Саладо - Чадилеуву - Курако, собирающая сток с восточных склонов Анд и Прекордильер и орошающая Западную Пампу. Режим большинства рек Патагонии регули­руется крупными предандийскими озёрами. В верховьях реки обладают значительными запасами гидроэнергии (на­ибольшими - р. Рио-Негро). В Андах к югу от 39° ю. ш. много ледниковых озёр; крупнейшие- Науэль-Уапи, Буэнос-Айрес, Сан-Мартин, Вьедма, Лаго-Архентино, Фаньяно (на Огненной Земле). Обычно в неглубоких котловинах лежат озёра на месетах Патагонии (Мустерс, Колуэ-Уапи и др.), в Пампе (наибольшее - Мар-Чикита) и в области Пампинских сьерр (преимущественно солёные). В полупустынных и пустынных районах Патагонии, на западе­­ Пампы и Гран-Чако, в Пампин­ских сьеррах и особенно в Пуне мно­гочисленны солончаки (Салинас-Грандес, Арисаро и др.). Основные бас­сейны подземных вод находятся в области Пампинских сьерр и прекордильер (там же выходы мине­ральных и термальных источников), в Пампе и других прогибах.

В рельефе Аргентины чётко выде-ляются: равнины и низменности на Северо-востоке, Патагонское плоскогорье на юге, горные цепи Анд на западе. и разделённые впадинами массивы Пампинских сьерр и Прекордильер в центре, к Востоку от Анд. Крайний северо-восток Аргентины занимают равнины Гран-Чако -- низменные (высота 25--60 метров) и заболоченные на Востоке и полого повышающиеся до 400--500 метров к предгорьям Анд на западе. К Юго-востоку от Чако лежит Междуречье (реки Парана-- Уругвай). На Северо-Востоке в него внедряется край Бразильского плоскогорья (высота до 468м), глубоко расчленённый долинами мелких водотоков. Далее к Юго-западу располагается плоская низменность с обилием постоянных или временных болот и озёр, южная часть занимает всхолмлённая лёссовая равнина.

На правобережье Параны простирается Пампа. На Востоке она низменная (Низкая Пампа, высота от 16--20 до 250м); лишь на Юге резко выделя-ются сьерры Буэнос-Айреса -- Сьерра-дель-Тандиль (высота до 500м) и Сьерра-де-ла-Вентана (до 1243м). Западная, Высокая Пампа (высота 250--600 м) местами покрыта дюнами и барханами, а на Юго-Западе -- древними водноледниковыми отложениями. Равнины Пампы вклиниваются на Севере между вытянутыми, преимущественно меридионально, плосковершинными хребтами Пампинских сьерр и Прекордильер высотой от 2 до 6 тыс. м (г. Бельграно в Сьерра-де-Фаматина, 6250м). Они разделены глубокими обширными котловинами (больсоны) или продольными впадинами (вальес).

Весь юг занимает Патагонское плоскогорье, представленное плоскими столовыми поверхностями -- месетами высота на 3ападе до 2000м, уступами спускающимися на Востоке, к побережью Атлантического океана На юге вблизи Магелланова пролива, и на Востоке Огнен-ной Земли плоскогорье переходит в низменную аккумулятивную равнину. На Западе страны высятся хребты Анд. На крайнем Северо-Западе в её пределы входит юго-восточная часть Центральноандийского нагорья, состоящего из высокого (около 4000м) плоскогорья Пуны с обширными солончаковыми впадинами и грядами хребтов высотой до 5--6 тысяч метров. С запада Пуна обрамлена конусами действующих (Льюльяй-льяко, 6723м, Антофалья, 6100м, и др.) и потухших вулканов Западной Кордильеры и её отрогов, с Востока -- Передовой Кордильерой Анд высотой до 6720м (г. Эль-Либертадор). С востока к нагорью примыкают средневысотные (до 2500м), глубоко расчленённые речными долинами Субандийские цепи. К Югу от 27--28° ю. ш. нагорье выклинивается, и Анды продолжаются Передовой Кордильерой, к которой от 31° ю. ш. с 3апада причленяется Главная (водораздельная) Кордильера. Вплоть до 35° ю. ш. именно на этом отрезке Анды достигают наибольшей высоты, многие вершины превосходят 6 тыс. м (высшая точка Западного полушария -- г. Аконкагуа, 6960м), а перевалы -- 3500м (Ла-Кумбре, 3832м). Южнее 35° ю. ш. остаётся лишь Главная Кордильера и отдельные массивы на востоке. Вновь невысокие (до 1000м) цепи Анд появляются лишь на Юге о. Огненная Земля.

Как ни радостна была встреча, но после первых же излияний Паганель, Остин, Вильсон, Мюльреди – все, кто оставались позади, за исключением, быть может, одного майора Мак-Наббса, почувствовали, что умирают от жажды. К счастью, Гуамини протекала невдалеке, и путешественники немедленно двинулись дальше. В семь часов утра маленький отряд достиг загона. Нагроможденные у входа волчьи трупы красноречиво говорили о том, как яростно нападал враг и с какой энергией оборонялись осажденные.

Путешественники с лихвой утолили жажду, а потом им предложили в ограде загона роскошный завтрак. Филе нанду было признано великолепным, а броненосец, зажаренный в собственном панцире, – восхитительным блюдом.

– Есть такие вкусные вещи в умеренном количестве было бы неблагодарностью по отношению к провидению, – заявил Паганель. – Долой умеренность!

И географ действительно объелся, отбросив всякую умеренность, но его здоровье не потерпело от этого никакого ущерба благодаря воде Гуамини: по мнению ученого, она способствовала пищеварению.

В десять часов утра Гленарван, не желая повторять ошибку Ганнибала, чрезмерно задержавшегося в Капуе, подал сигнал к отправлению. Бурдюки были наполнены водой, и отряд пустился в путь. Освеженные и сытые лошади охотно мчались вперед легким галопом. Земля становилась более влажной, а потому и более плодородной, но оставалась такой же пустынной.

2 и 3 ноября прошли без всяких приключений, и вечером второго дня путешественники, уже привыкшие к длинным переходам, сделали привал на границе между пампасами и провинцией Буэнос-Айрес. Отряд покинул бухту Талькауано 14 октября. Значит, он совершил в двадцать два дня переход в четыреста пятьдесят миль; иными словами, преодолел уже две трети пути.

На следующее утро путешественники перешли условную границу, отделявшую аргентинские равнины от пампасов. Здесь Талькав надеялся встретить тех кациков, в руках которых, как он думал, находятся Гарри Грант и два его товарища по плену.

Из четырнадцати провинций, составляющих аргентинскую республику, провинция Буэнос-Айрес самая обширная и самая населенная. На юге, между 64° и 65°, она граничит с индейской территорией. Почва этой провинции удивительно плодородна, а климат необыкновенно здоровый. Это простирающаяся до подножия гор Сьерра-дель-Тандиль и Сьерра-Тапальке почти идеально гладкая равнина, покрытая злаками и бобовыми растениями.

Покинув берега Гуамини, путешественники, к своему немалому удовольствию, заметили, что температура становится все умереннее: в среднем было не более семнадцати градусов по Цельсию. Причиной этого понижения температуры были постоянные холодные ветры из Патагонии. И животные и люди, столько претерпевшие от засухи и зноя, теперь не имели ни малейшего повода жаловаться. Путешественники ехали бодро и уверенно. Но, вопреки ожиданиям Талькава, край казался совершенно необитаемым или, вернее сказать, обезлюдевшим.

Путь к востоку вдоль тридцать седьмой параллели, по которому двигался отряд, часто проходил мимо небольших озер то с пресной, то с солоноватой водой или пересекал эти озера. У воды порхали под сенью кустов проворные корольки и пели веселые жаворонки; тут же мелькали танагры – соперники колибри по разноцветному блестящему оперению. Все эти красивые птицы весело хлопали крыльями, не обращая внимания на скворцов с их красными погонами и красной грудью, расхаживавших по краю берега, точно солдаты на военном параде. На колючих кустах раскачивались, как креольский гамак, подвижные гнезда птиц, носящих название «аннубис»; по берегам озер, распуская по ветру огнецветные крылья, бродили целыми стаями великолепные фламинго. Здесь же виднелись их гнезда, тысячами расположенные близко друг от друга, имевшие форму усеченного конуса примерно в фут вышиной и образовывавшие целые колонии.

Приближение всадников не очень встревожило фламинго, и это не понравилось ученому Паганелю.

– Мне давно хотелось увидеть, как летают фламинго, – сказал он майору.

– Вот и прекрасно! – отозвался майор.

– И конечно, раз представляется случай, я им воспользуюсь.

– Разумеется, Паганель!

– Тогда и вы со мной, майор, и ты, Роберт, тоже. Мне нужны свидетели.

И Паганель, пропустив остальных, направился в сопровождении майора и Роберта к стае фламинго. Приблизившись к ним на расстояние выстрела, географ выпалил из ружья холостым зарядом – он был не способен пролить напрасно даже и птичью кровь, – и вот фламинго, словно по сигналу, разом поднялись и улетели. Паганель внимательно следил за ними через очки.

– Ну что, вы видели, как они летают? – спросил он майора, когда стая исчезла из виду.

– Конечно, видел, – ответил Мак-Наббс. – Только слепой не увидел бы этого.

– Скажите, похож ли летящий фламинго на оперенную стрелу?

– Ничуть не похож.

– Ни малейшего сходства, – прибавил Роберт.

– Я был в этом уверен, – с довольным видом заявил ученый. – А вот представьте, что мой знаменитый соотечественник Шатобриан допустил это неточное сравнение фламинго со стрелой. Запомни, Роберт: сравнение – самая рискованная из известных мне риторических фигур. Бойся сравнений и прибегай к ним лишь в самых крайних случаях.

– Итак, вы довольны вашим экспериментом? – спросил майор.

– Чрезвычайно.

– И я тоже. Но теперь давайте поторопим лошадей: по милости вашего знаменитого Шатобриана мы отстали на целую милю.

Подъезжая к своим спутникам, Паганель увидел, что Гленарван ведет какой-то оживленный разговор с индейцем, видимо плохо понимая его. Талькав то и дело останавливался, внимательно всматривался в горизонт, и каждый раз на его лице отражалось сильное удивление.

Гленарван, не видя подле себя своего обычного переводчика, пытался сам расспросить индейца, но эта попытка оказалась безуспешной. Заметив приближавшегося ученого, Гленарван еще издали крикнул ему:

– Скорей сюда, друг Паганель, а то мы с Талькавом никак не можем понять друг друга!

Побеседовав несколько минут с патагонцем, Паганель обернулся к Гленарвану.

– Талькава, – сказал он, – удивляет один факт, и в самом деле очень странный.

– Дело в том, что нигде кругом не видно ни индейцев, ни даже следов их, а между тем их отряды обычно пересекают эти равнины во всех направлениях: то они гонят скот, то пробираются к Андам – продавать там свои самодельные ковры и бичи, сплетенные из кожи.

– А чем Талькав объясняет исчезновение индейцев?

– Он сам не находит объяснения, а только удивляется.

– Каких " же индейцев рассчитывал он встретить в этой части пампасов?

– Именно тех, в чьих руках были пленники-чужестранцы: подданных кациков Кальфукура, Катриеля или Янчетруца.

– Кто это такие?

– Это вожди племен. Они были всемогущи до того, как их лет тридцать назад оттеснили за горы. Теперь они смирились – насколько, впрочем, может смириться индеец – и теперь кочуют по пампасам и по провинции Буэнос-Айрес. И признаться, я удивлен не меньше Талькава тем, что нам не встречаются следы индейцев в этих местах.

– Но что же, в таком случае, нам делать? – спросил Гленарван.

– Сейчас узнаю, – ответил Паганель.

Снова поговорив несколько минут с Талькавом, он сказал:

– Совет патагонца мне кажется очень разумным. По его мнению, нам следует продолжать путь на восток до форта Независимый, и если даже мы не получим там сведений о капитане Гранте, то, во всяком случае, узнаем, куда девались индейцы аргентинской равнины.

– А далеко до этого форта? – поинтересовался Гленарван.

– Нет, он находится в Сьерра-дель-Тандиль, милях в шестидесяти.

– Когда же мы будем там?

– Послезавтра к вечеру.

Гленарван был порядком озадачен. Казалось, меньше всего можно было ожидать, что в пампасах не встретятся индейцы. Обычно их там даже слишком много. Должно было произойти что-то исключительное, чтобы они ушли. Но если Гарри Грант действительно пленник одного из этих племен, важно было узнать, куда же увели его индейцы: на север или на юг? Эти сомнения не переставали тревожить Гленарвана. Нужно было во что бы то ни стало не утерять следов капитана, и потому разумней всего казалось последовать совету Талькава – добираться до селения Тандиль. Там, по крайней мере, можно будет с кем-нибудь поговорить.

Около четырех часов пополудни на горизонте появился холм, который в такой плоской местности мог быть назван и горой. Это была Сьерра-Тапальке. Достигнув ее подножия, путники расположились лагерем на ночь.

На следующий день они без труда перебрались через эту гору по отлогим песчаным склонам. Такой переход людям, перевалившим через Кордильеры, показался легким. Лошадям почти не пришлось замедлять ход. В полдень всадники миновали заброшенный форт Тапальке. Но, ко все возраставшему изумлению Талькава, индейцев и здесь не оказалось. Однако вскоре вдали появились три всадника, хорошо вооруженные, на прекрасных конях. Они некоторое время наблюдали за маленьким отрядом, а затем, не дав возможности приблизиться к ним, проворно умчались. Гленарван был раздосадован.

– Гаучо, – пояснил патагонец, давая этим туземцам то название, которое вызвало в свое время такой горячий спор между майором и Паганелем.

– А! Гаучо! – воскликнул Мак-Наббс. – Сегодня, кажется, нет северного ветра. Что вы теперь о них думаете, Паганель?

– Думаю, что у них самый бандитский вид, – ответил Паганель.

– А от вида до сущности, мой любезный ученый?..

– Только один шаг, дорогой майор.

Признание Паганеля рассмешило всех, но он не обиделся.

Между тем путешественники, по совету Талькава, ехали, держась близко друг от друга: как бы ни был пустынен этот край, все же следовало остерегаться неожиданного нападения. Однако эти меры предосторожности оказались излишними, и в тот же вечер отряд расположился на ночлег в пустой, обширной тольдерии, где кацик Катриель имел обыкновение собирать предводимые им отряды туземцев. Патагонец обследовал землю кругом, и, так как нигде не было заметно свежих следов, он пришел к заключению, что тольдерия эта уже давно пустует.

На следующий день Гленарван и его спутники снова очутились на равнине. Показались первые из расположенных близ Сьерра-дель-Тандиль ферм. Но Талькав решил не делать здесь привала, а двигаться прямо к форту Независимый, где он рассчитывал получить нужные сведения, в первую очередь – о причинах этого странного обезлюдения края.

Снова появились деревья, так редко встречавшиеся за Кордильерами. Большинство их было посажено после заселения американской территории европейцами. Здесь росли персиковые деревья, тополя, ивы, акации; они росли без ухода, быстро и хорошо. Больше всего этих деревьев было вокруг коралей – обширных загонов для скота, обнесенных частоколом. Там паслись целыми тысячами быки, бараны, коровы и лошади, на которых было выжжено раскаленным железом тавро их хозяина. Множество крупных бдительных собак сторожило их. Солоноватая почва у подошвы гор дает стадам превосходный корм.

Поэтому такую почву и выбирают обычно ДЛЯ устройства ферм. Во главе этих скотоводческих хозяйств стоят управляющий и его помощник, имеющие в своем распоряжении пеонов, по четыре человека на каждую тысячу голов скота. Эти люди ведут жизнь библейских пастырей. Их стада так же, если не более, многочисленны, как стада, заполнявшие равнины Месопотамии, но им не хватает мирных семей, и скотоводы пампасов больше похожи на мясников, чем на библейских патриархов.

Паганель обратил внимание своих спутников на одно любопытное явление, свойственное этим плоским равнинам: на миражи. Так, фермы издали напоминали большие острова, а растущие вокруг них тополя и ивы, казалось, отражались в прозрачных водах, отступавших по мере приближения путешественников. Иллюзия была настолько полной, что путники все снова и снова поддавались обману.

6 ноября отряд проехал мимо нескольких ферм, а также одной-двух боен «саладеро». Здесь режут скот, откормленный на сочных пастбищах. Саладеро – одновременно и солильня, как показывает название: место, где не только убивают скот, но и солят его мясо.

Эта неприятная работа начинается в конце весны. «Саладерос», бойцы, приходят за животными в кораль; они ловят их с помощью лассо, которым владеют с большой ловкостью, и отводят в саладеро. Здесь всех этих быков, волов, коров, овец забивают сотнями; с них сдирают шкуру и разделывают их туши. Но часто быки не даются без сопротивления. Тогда саладерос превращаются в тореадоров. И они выполняют эту опасную работу с редкой ловкостью и столь же редкой жестокостью. В общем, эта резня представляет собой ужасное зрелище. Ничего не может быть отвратительнее саладеро. Из этих страшных, зловонных загонов слышатся свирепые крики бойцов, зловещий лай собак, протяжный вой издыхающих животных. Сюда же тысячами слетаются крупные аргентинские грифы.

Но сейчас в саладеро царили тишина и покой – они были пусты. Час грандиозной резни еще не наступил.

Талькав торопил отряд. Он хотел еще в тот же вечер попасть в форт Независимый. Лошади, подгоняемые седоками и увлеченные примером Тауки, мчались среди высоких злаков. Навстречу всадникам попадались фермы, окруженные зубчатыми стенами и защищенные глубокими рвами. На кровле главного дома была терраса, с которой обитатели, всегда готовые к бою, могли отстреливаться от нападения с равнины.

Гленарвану, быть может, и удалось бы получить на этих фермах сведения, которых он добивался, но вернее было добираться до селения Тандиль. Поэтому всадники нигде не останавливались. Через две речки – Уэсос и несколькими милями дальше Напалеофу – переправились вброд. Вскоре лошади скакали по зеленым склонам первых уступов Сьерра-дель-Тандиль, и через час в глубине узкого ущелья показалось селение, над которым возвышались зубчатые стены форта Независимый.

Глава XXI

ФОРТ НЕЗАВИСИМЫЙ

Сьерра-дель-Тандиль возвышается над уровнем моря на тысячу футов. Она возникла в древности, еще до появления на Земле всякой органической жизни, и постепенно изменялась под действием вулканических сил. Эта горная цепь представляет собой полукруглый ряд гнейсовых холмов, поросших травой. Округ Тандиль, носящий имя горной цепи, занимает всю южную часть провинции Буэнос-Айрес. На севере границей округа являются склоны гор, на которых берут свое начало текущие на север реки.

В округе Тандиль около четырех тысяч жителей. Административный центр его – селение Тандиль – расположен у подошвы северных склонов гор, под защитой форта Независимый. Протекающая здесь речка Напалеофу придает селению довольно живописный вид. У этого поселка есть одна особенность, о которой не мог не знать Паганель: он был населен французскими басками и итальянцами. Действительно, французы первые основали свои колонии по нижнему течению Ла-Платы. В 1828 году для обороны новой колонии от частых нападений индейцев, защищавших свои владения, французом Паршаппом был выстроен форт Независимый. В этом деле ему помогал французский ученый Альсид д"Орбиньи, который превосходно изучил и описал эту часть Южной Америки.

Селение Тандиль – довольно крупный пункт. Отсюда «галерас» – большие, запряженные быками телеги, очень удобные для передвижения по дорогам равнины, – добираются до Буэнос – Айреса в двенадцать дней, поэтому население поддерживает с этим городом довольно оживленную торговлю. Жители Тандиля возят туда скот со своих ферм, соленое мясо со своих боен и очень любопытные изделия индейцев: бумажные и шерстяные ткани, предметы из плетеной кожи весьма тонкой работы и тому подобное. В Тандиле есть не только благоустроенные дома, но даже несколько школ и церквей, где преподают основы светских и духовных знаний.

Рассказав обо всем этом, Паганель прибавил, что в Тандиле, несомненно, можно будет что-нибудь разузнать у местных жителей; к тому же в форте всегда стоит отряд национальных войск. Гленарван распорядился поставить лошадей на конюшне довольно приличного на вид постоялого двора, а затем сам он, Паганель, майор и Роберт в сопровождении Талькава направились в форт Независимый.

Поднявшись немного в гору, они очутились у входа в крепость. Ее не слишком бдительно охранял часовой-аргентинец. Он пропустил путешественников беспрепятственно, что говорило либо о чрезвычайной беспечности, либо о полной безопасности.

На площади крепости происходило учение солдат. Самому старшему из них было не больше двадцати лет, а самый младший не дорос и до семи. По правде сказать, это была просто дюжина детей и подростков, старательно проделывавших воинские упражнения. Форменная одежда их состояла из полосатой сорочки, стянутой кожаным поясом. Брюк, длинных или коротких, и в помине не было. Впрочем, в такую теплую погоду можно было одеваться легко. Паганель сразу составил себе хорошее мнение о правительстве, не растрачивающем государственные деньги на галуны и прочую мишуру. У каждого из этих мальчуганов были ружье и сабля, но для младших ружье было слишком тяжело, а сабля длинна. Все они, равно как и обучавший их капрал, были смуглые и походили друг на друга. По-видимому, – так впоследствии и оказалось, – это были двенадцать братьев, которых обучал военному делу тринадцатый.

Паганель не был удивлен. Он знал, что по данным статистики среднее количество детей в семье здесь больше девяти, но чрезвычайно изумило его то обстоятельство, что юные воины обучались ружейным приемам, принятым во французской армии, и что капрал отдавал порой команду на родном языке географа.

– Вот это интересно! – промолвил он.

Но Гленарван явился в форт Независимый не для того, чтобы смотреть, как какие-то мальчуганы упражняются в военном искусстве; еще менее интересовали его их национальность и происхождение. Поэтому он не дал Паганелю долго удивляться, а попросил его вызвать коменданта. Паганель передал эту просьбу капралу, и один из аргентинских солдат направился к домику, служившему казармой.

Спустя несколько минут появился и сам комендант. Это был человек лет пятидесяти, крепкий, с военной выправкой. У него были жесткие усы, выдающиеся скулы, волосы с проседью, повелительный взгляд. Таков был комендант, насколько можно было судить о нем сквозь густые клубы дыма, вырывавшиеся из его короткой трубки. Походка его и своеобразная манера держаться напомнили Паганелю старых унтер-офицеров его родины.

Талькав, подойдя к коменданту, представил ему Гленарвана и его спутников. Пока Талькав говорил, комендант рассматривал Паганеля с настойчивостью, способной смутить любого. Ученый, не понимая, в чем дело, собирался уже попросить у него объяснений, но тот, бесцеремонно взяв географа за руку, радостно спросил его на родном языке:

– Вы француз?

– Француз, – ответил Паганель.

– Ах, как хорошо! Добро пожаловать! Милости просим! Я сам француз! – выпалил комендант, с устрашающей энергией тряся руку ученого.

– Это ваш друг? – спросил географа майор.

– Разумеется! – ответил тот не без гордости. – У меня друзья во всех пяти частях света.

Не без труда освободив свою руку из живых тисков, чуть не раздавивших ее, он вступил в разговор с богатырем-комендантом. Гленарван охотно бы вставил слово об интересующем его деле, но вояка начал рассказывать свою историю и отнюдь не был склонен останавливаться на полпути. Видно было, что этот бравый малый так давно покинул Францию, что стал уже забывать родной язык – если не самые слова, то построение фраз. Он говорил примерно так, как говорят негры во французских колониях.

Комендант форта Независимый оказался сержантом французской армии, бывшим товарищем Паршаппа. С самого основания форта, с 1828 года, он не покидал его, а в настоящее время состоял комендантом форта, причем занимал этот пост с согласия аргентинского правительства. Это был баск пятидесяти лет, по имени Мануэль Ифарагер – как видно по имени, почти испанец. Спустя год после прибытия в Тандиль сержант Мануэль натурализовался, поступил на службу в аргентинскую армию и женился на индейской женщине. Скоро жена подарила ему двух близнецов – разумеется, мальчиков, ибо достойная спутница жизни сержанта никогда не позволила бы себе подарить ему дочерей. Для Мануэля не существовало на свете другой деятельности, кроме военной, и он надеялся со временем преподнести республике целую роту юных солдат.

– Вы видели? – воскликнул он. – Молодцы! Хорошие солдаты! Хозе! Хуан! Микель! Пепе!.. Пепе семь лет, а он уже умеет стрелять!

Пепе, услыхав, что его хвалят, сдвинул свои крошечные ножки и очень ловко отдал честь ружьем.

– Далеко пойдет, – прибавил комендант. – Когда-нибудь будет полковником или бригадиром!

Комендант Мануэль говорил так увлеченно, что спорить с ним по поводу преимущества военной службы или того будущего, которое он готовит для своего воинственного чада, было невозможно. Он был счастлив. «А что дает счастье, то и реально», – сказал Гете.

Рассказ Мануэля Ифарагера, к великому удивлению Талькава, длился добрых четверть часа. Индейцу было непонятно, как может столько слов выходить из одного горла. Никто не прерывал коменданта. Но так как даже и французский сержант должен когда-нибудь замолчать, замолчал наконец и Мануэль, заставив предварительно гостей зайти к нему в дом. Те безропотно покорились необходимости быть представленными госпоже Ифарагер, а познакомившись с ней, нашли ее «милой особой», если это выражение применимо к индейской женщине.

Когда все желания сержанта были выполнены, он спросил гостей, чему он обязан честью видеть их у себя.

Наступил самый благоприятный момент для расспросов. Эту задачу взял на себя Паганель. Начал он с того, что рассказал коменданту на французском языке обо всем их путешествии по пампасам, и кончил тем, что спросил, по какой причине индейцы покинули этот край.

– Э, никого! – воскликнул сержант, пожимая плечами. – Верно!.. Никого… Мы все сложа руки… делать нечего…

– Но почему?

– Да, гражданская война…

– Гражданская война? – переспросил Паганель.

– Да, война между Парагваем и Буэнос-Айресом, – ответил сержант.

– Ну и что же?

– Ну, индейцы все на севере… за генералом Флоресом…

– Где же кацики?

– Кацики с ними.

– Как, и Катриель?

– Нет Катриеля.

– А Кальфукур?

– Нет и его.

– А Янчетруц?

– Тоже нет.

Этот разговор был передан Талькаву и тот утвердительно кивнул головой. Патагонец, видимо, не знал или забыл о гражданской войне, которая в это время уничтожала население аргентинских провинций Парагвай и Буэнос-Айрес и должна была в будущем повлечь вмешательство Бразилии. Это было на руку индейцам, не желавшим упустить такой удобный случай поживиться. Таким образом, сержант не ошибался, объясняя обезлюдение пампасов междоусобной войной, свирепствовавшей в северных провинциях Аргентины.

Но это событие расстраивало все планы Гленарвана. В самом деле, если только Гарри Грант в плену у кациков, то они, значит, увели его к северным границам республики. А если так, то где и как его разыскивать? Следовало ли начинать новые опасные и почти бесполезные поиски на севере пампасов? Прежде чем принять такое серьезное решение, надо было тщательно его обсудить.

Оставался, однако, еще один важный вопрос, который можно было задать сержанту, и сделать это пришло в голову майору. В то время как его друзья молча переглядывались между собой, Мак-Наббс спросил сержанта, не слышал ли он о том, что у кациков пампасов находятся в плену европейцы.

Мануэль подумал несколько минут, как бы припоминая что-то, а затем сказал:

– Да, слышал.

– А! – вырвалось у Гленарвана; у него блеснула новая надежда.

Гленарван, Паганель, Мак-Наббс и Роберт окружили сержанта.

– Говорите, говорите же! – впиваясь в него глазами, повторяли они.

– Несколько лет назад… – начал сержант, – да, верно… европейские пленники… но никогда не видел…

– Несколько лет! – прервал его Гленарван. – Вы ошибаетесь. «Британия» погибла в июне 1862 года. Значит, это было меньше чем два года назад.

– О! Больше этого, милорд!

– Не может быть! – крикнул Паганель.

– Нет, так. Это было, когда родился Пепе… Было двое.

– Нет, трое, – вмешался Гленарван.

– Двое, – настаивал сержант.

– Двое? – переспросил очень удивленный Гленарван. – Двое англичан?

– Совсем нет, – ответил сержант. – Какие там англичане! Нет… один – француз, другой – итальянец.

– Итальянец, который был убит индейцами племени пуэльче? – воскликнул Паганель.

– Да… потом узнал… француз спасся.

– Спасся! – воскликнул Роберт, жизнь которого, казалось, зависела от того, что скажет сержант.

– Да, спасся – убежал из плена, – подтвердил сержант. Все оглянулись на Паганеля: он в отчаянии ударял себя по лбу.

– Теперь я понимаю, – промолвил он наконец. – Все объясняется, все ясно!

– Но в чем же дело? – нетерпеливо спросил встревоженный Гленарван.

– Друзья мои, – сказал Паганель, беря за руки Роберта, – нам придется примириться с крупной неудачей: мы шли по ложному пути! Тут речь идет вовсе не о капитане Гранте, а об одном моем соотечественнике, товарищ которого, Марко Вазелло, был действительно убит индейцами племени пуэльче. Француза же индейцы несколько раз уводили с собой к берегам Рио-Колорадо. Потом ему удалось бежать, и он снова увидел Францию. Думая, что идем по следам Гарри Гранта, мы шли по следам молодого Гинара .

Слова Паганеля были встречены глубоким молчанием. Ошибка была очевидна. Подробности, сообщенные сержантом, национальность пленника, убийство его товарища, его бегство из плена – все подтверждало ее.

Гленарван с удрученным видом смотрел на Талькава.

– Вы никогда не слыхали о трех пленных англичанах? – спросил Талькав сержанта.

– Никогда, – ответил Мануэль. – В Тандиле было бы известно… Я знал бы… Нет, этого не было.

Гленарван был в отчаянии, видя, что все его надежды рушились. Роберт молча шел подле него с влажными от слез глазами. Гленарван не мог найти для мальчика ни одного слова утешения. Паганель, жестикулируя, разговаривал сам с собой. Майор не открывал рта. Что касается Талькава, то, видимо, его индейское самолюбие было задето тем, что он повел иностранцев по неверному следу.

Однако никому из них не пришло в голову поставить ему в вину столь извинительную ошибку.

Ужин прошел грустно. Конечно, ни один из этих мужественных и самоотверженных людей не жалел о том, что напрасно потратил столько сил и напрасно подвергал себя стольким опасностям, но каждого из них угнетала мысль, что в одно мгновение рухнула всякая надежда на успех. В самом деле, можно ли было надеяться напасть на след капитана Гранта между Сьерра – дель-Тандиль и океаном? Разумеется, нет. Если бы какой-нибудь европеец попал в руки индейцев у берегов Атлантического океана, то, конечно, это было бы известно сержанту Мануэлю. Такое происшествие не могло ускользнуть от внимания туземцев, которые вели постоянную торговлю и с Тандилем, и с Кармен-де-Патагонес, расположенным у устья Рио-Негро. А торговцы аргентинских равнин всё знают и обо всем друг другу рассказывают. Итак, путешественникам оставалось лишь одно: без промедления добираться до «Дункана», ожидавшего их, как было условленно, у мыса Меданос.

Все же Паганель попросил у Гленарвана документ, на основании которого были предприняты их неудачные поиски. Географ перечитывал его с нескрываемым раздражением. Он словно стремился вырвать у него новое толкование.

– Но ведь документ так ясен! – повторял Гленарван. – В нем самым определенным образом говорится и о крушении «Британии», и о том, где находится в плену капитан Грант.

– А я говорю, нет! – ответил, ударив кулаком по столу,

Паганель. – Нет и нет! Раз Гарри Гранта нет в пампасах – значит, его вообще нет в Америке. А где он, об этом нам должен сказать этот документ. И он скажет это, друзья мои, или я не Жак Паганель!

Глава XXII

НАВОДНЕНИЕ

Форт Независимый находится в ста пятидесяти милях от берега Атлантического океана. Гленарван считал, что если в пути не случится каких-либо неожиданных задержек – а этого вряд ли можно было ожидать, – то они должны быть на «Дункане» через четыре дня. Но вернуться на корабль без капитана Гранта, потерпев полную неудачу в своих розысках, – с этим он никак не мог примириться. Поэтому на следующий день он медлил с подготовкой к отъезду. Майор сам приказал запасти провизию, оседлать лошадей и расспросить, где можно будет остановиться в пути. Благодаря проявленной им энергии маленький отряд в восемь часов утра уже спускался по поросшим травой склонам Сьерра-дель-Тандиль. Гленарван молча скакал рядом с Робертом. Его смелый, решительный характер не позволял ему отнестись спокойно к постигшей его неудаче. Сердце его бешено билось, голова пылала. Раздосадованный Паганель перебирал в голове слова документа, пытаясь найти в них какой-нибудь новый смысл. Талькав ехал молча, опустив поводья. Не терявший надежды майор держался бодро, как человек, никогда не впадающий в отчаяние. Том Остин и оба матроса разделяли огорчение своего начальника. Вдруг дорогу перебежал пугливый кролик. Суеверные шотландцы переглянулись.

– Плохое предзнаменование, – сказал Вильсон.

– Да, в Шотландии, – отозвался Мюльреди.

– То, что плохо в Шотландии, не лучше и здесь, – поучительно заметил Вильсон.

Около полудня путешественники перевалили через горную цепь Тандиль и очутились на обширных равнинах, плавно спускающихся к океану. На каждом шагу встречались реки. Орошая своей прозрачной водой этот плодородный край, они терялись среди тучных пастбищ. Земля, как океан после бури, делалась все более гладкой. Последние отроги гор остались позади, и теперь лошади ступали по ровной однообразной прерии, словно по большому зеленому ковру.

До сих пор погода стояла прекрасная, но в этот день небо омрачилось. Обильные испарения, вызванные высокой температурой последних дней, скопились в виде густых туч, грозивших проливным дождем. К тому же близость Атлантического океана и постоянный западный ветер делали климат этой местности особенно влажным. Об этом можно было судить по ее плодородию, по тучности пастбищ, по темно-зеленой окраске трав. В тот день, однако, тяжелые тучи не разразились ливнем, и к вечеру лошади, сделав переход в сорок миль, добрались до берегов глубоких естественных рвов, наполненных водой. Здесь сделали привал. Укрыться было негде. Пончо послужили путешественникам и палатками, и одеялами. Все заснули под открытым небом, угрожавшим ливнем. К счастью, угрозой все и ограничилось. На другой день, по мере того как равнина понижалась к океану, сделалось еще заметнее присутствие подпочвенных вод – влага просачивалась как бы через все поры земли. Вскоре дорогу на восток стали пересекать большие пруды: одни из них были уже полны, другие только начинали наполняться. Пока по пути попадались эти ясно очерченные, свободные от водяных растений пруды, лошади легко обходили их, но когда появились так называемые «пантанос» – трясины, заросшие высокими травами, подвигаться стало гораздо труднее. Заметить их и вовремя избежать опасности было невозможно.

Эти трясины, очевидно, были роковыми для многих живых существ. Действительно, Роберт, обогнавший отряд чуть не на полмили, прискакал назад, крича:

– Господин Паганель! Господин Паганель! Там целый лес рогов!

– Что? – удивился Паганель. – Ты нашел лес рогов?

– Да, да! Если не лес, то, по крайней мере, рощу!

– Рощу? Ты бредишь, мальчик! – промолвил Паганель, пожимая плечами.

– Нет, это не бред, – уверял Роберт, – вы сами увидите. Вот так диковинный край! Здесь сеют рога, и они растут, как хлеба. Хотелось бы мне иметь такие семена!

– Да ведь он говорит серьезно, – сказал майор.

– Да, господин майор, вы сейчас убедитесь в этом.

Роберт не ошибался: вскоре отряд подъехал к огромному полю, утыканному рогами. Рога эти торчали правильными рядами, и им не было видно конца. Действительно, это место производило впечатление какой-то низкорослой, густой, но странной лесной поросли.

– Ну что? – спросил Роберт.

– Это невероятно! – проговорил Паганель и тотчас обратился за разъяснениями к Талькаву.

– Рога торчат из земли, но под нею быки, – сказал Талькав.

– Как, – воскликнул Паганель, – здесь, в этой трясине, увязло целое стадо?

– Да, – подтвердил патагонец.

И в самом деле: здесь нашло свою смерть огромное стадо – земля не выдержала его тяжести. Сотни быков недавно погибли здесь, задохнувшись в громадной трясине. Такие катастрофы порой случаются в аргентинских равнинах, и этого не мог не знать Талькав. Конечно, подобное предостережение надо было принять во внимание.

Отряд объехал место этой колоссальной гекатомбы , способной удовлетворить самых требовательных богов древнего мира, и час спустя поле рогов осталось в двух милях позади.

Талькава, видимо, стало тревожить что-то необычное. Он часто останавливал лошадь и поднимался в стременах. Большой рост позволял ему окинуть взором обширное пространство, но, должно быть не замечая ничего, что могло бы ему объяснить происходящее, он снова пускал свою лошадь вперед. Проехав с милю, он останавливался, а затем, отделившись от своих спутников, отъезжал на несколько миль то к северу, то к югу, потом опять становился во главе отряда, ни одним словом не выдавая ни своих надежд, ни своих опасений. Такое поведение Талькава заинтересовало Паганеля и обеспокоило Гленарвана. Он попросил ученого узнать у индейца, в чем дело.

Паганель сейчас же передал вопрос Талькаву. Индеец ответил, что он не может понять, почему почва так пропитана влагой. Никогда еще, с тех пор как он служит проводником, не случалось ему видеть, чтобы почва была до того влажной. Даже в период сильных дождей по Аргентинской равнине всегда можно было пробраться.

– Но откуда же эта все возрастающая влажность? – интересовался Паганель.

– Не знаю, – ответил индеец, – да если б и знал…

– А разве горные речки во время сильных ливней не выходят из берегов?

– Случается.

– Так, может быть, это происходит и теперь?

– Может быть.

Паганель принужден был довольствоваться этим полуответом. Он передал Гленарвану свой разговор.

– А что советует Талькав? – спросил Гленарван.

– Что надо делать? – переспросил Паганель патагонца.

– Ехать быстрее, – ответил индеец.

Совет этот легче было дать, чем выполнить. Лошади быстро утомлялись, ступая по земле, проваливавшейся у них под ногами. Местность все понижалась, и эта часть равнины представляла собой огромную лощину, куда быстро могли нахлынуть воды из соседних мест. Поэтому следовало по возможности скорее выбраться из этой низины, которая при наводнении не замедлила бы превратиться в озеро.

Поехали быстрее. Но будто мало было той воды, по которой шлепали лошади: около двух часов пополудни разверзлись хляби небесные, и хлынул потоками тропический ливень. Укрыться от него не было возможности. Оставалось одно: стать философами и стоически переносить его. На пончо всадников стекала вода со шляп, словно с переполненных желобов крыш. С бахромы седел струились ручьи. Всадники, осыпаемые брызгами, летевшими из-под копыт лошадей, ехали как бы под двойным ливнем – с небес и с земли.